Защититься от атаки боевого дельфина невозможно

Из интевью с Галиной Шуреповой – единственной в СССР женщиной–водолазом, участвовавшей в суперсекретном военном проекте ВМФ Советского Союза.

"Я, наверное, единственная женщина в мире, имеющая 3000 часов погружений. Когда я вижу дельфина, то сама становлюсь частью моря. Если бы мне сегодня предложили вместо легких пересадить жабры – легла бы на операционный стол не моргнув глазом", – признается Галина Александровна.

– В Казачью бухту я приехала в 1968 году. Тогда там ничего не было, я два года прожила в палатке, – рассказывает Галина Александровна. – Потом я поменяла свою ленинградскую квартиру на Севастополь. Поначалу учила дельфинов доставать предметы со дна и приносить их – хотела доказать, что они вполне обучаемые животные. Тогда специалистов в этой области у нас не было, и некоторые опыты на дельфинах вызывали у меня содрогание. К примеру, один профессор, специалист по птицам, количество крови в дельфинах определял следующим образом. Животному разрезали вены на шее и на хвосте. После этого в верхнюю часть туловища вводили физраствор, а к нижней подставляли ведра для крови. Процедура длилась до тех пор, пока из хвоста не начинал течь физраствор. Разумеется, бедный дельфин после такого опыта погибал.

Еще более бесчеловечными были эксперименты по вживлению в мозг дельфина электродов, чтобы управлять животным на расстоянии. Американцы успешно делали это под общим наркозом, а у наших ученых после операции дельфины умирали, не просыпаясь. Поэтому советские ученые решили обходиться без наркоза. Смотреть на мучения животных после такой операции было просто невыносимо: они выкусывали друг у друга электроды зубами, а их мозг через некоторое время превращался в некое подобие кефира. Дельфины гибли сотнями, а толку от таких опытов не было никакого. Я рассказала адмиралу Горшкову об этом, и он приказал прекратить варварские эксперименты.

Постоянно работая с дельфинами, я убедилась в том, что они очень умные животные и могут выполнять такие задачи, которые не по зубам военно–морским специалистам. Мы учили их искать затонувшие мины и торпеды, бороться с субмаринами и подводными диверсантами. Самым распространенным оружием была игла с баллоном углекислого газа, которая крепилась на роструме (носу) дельфина. Иногда вместо иглы применялась ампула с ядом или специальный пистолет. Защититься от атаки боевого дельфина невозможно. Я прочувствовала это на себе, когда однажды играла роль диверсанта.

Погрузилась в воду. Слышу, что на меня идет дельфин, но откуда – понять невозможно. Когда дельфин включает свой "эхолот", раздается своеобразный звук, как будто кто–то тонко стрекочет. Человек под водой слышит не ушами, а через кости черепа, и поэтому не в состоянии определить, откуда исходит звук. Я верчусь во все стороны – и не могу понять, где дельфин. Увидела его, когда уже ничего не могла сделать – на расстоянии около пяти метров. Мгновение – и он "поразил" меня.

"Дельфины – те же люди"

– А как вы отличали животных, они же так похожи друг на друга?

– Ну что вы! Они совершенно разные, как и люди. И внешне отличаются, и по характеру. У нас каждый дельфин имел собственное имя. Легендой океанариума стал Нептун. Он был по уши влюблен в меня. Честно говоря, я его тоже очень любила. Другие тренеры отказывались с ним работать – он дрался самым натуральным образом. Когда я прыгала в воду, он не отплывал от меня ни на шаг, обхватывал ластами – обнимал, как–будто хотел сказать: "Я тебя люблю". Когда я собиралась домой, Нептун обижался и не отпускал меня, отталкивал от берега. А если я настаивала на своем, мог ударить меня плавником или даже укусить.

Нептун был "женат" на Шалунье и жил с ней в одном вольере. У них родилась "девочка". Мы ее назвали Шагине – сложили по две первые буквы от Шалуньи, Галины и Нептуна. Для дельфинов отцовские чувства не характерны, но Нептун был рад малышу. Я видела, как он с ним играл, осторожно носил свою дочь на спине. И надо же было такому случиться, что Шагине внезапно умерла. Шалунья не смогла перенести смерть ребенка и тоже скончалась. Боже мой! Для Нептуна это был такой удар! На него было больно смотреть. Через несколько дней он ушел в открытое море и не вернулся. Увидели мы его только через год. В вольер он не зашел. Я подплыла к нему и стала гладить, очищать его кожу от эпидермиса. А потом взялась за плавник, и он долго–долго катал меня в открытом море. После этого Нептун снова ушел, а потом еще в течение десяти лет приплывал в Казачью бухту.

Однажды мне сказали, что Нептун вроде бы обитает возле берегов Болгарии. Когда к нам приехал Тодор Живков, я попросила его помочь вернуть дельфина. Он ответил, что лучше создаст в Болгарии дельфинарий и пригласит меня туда работать. А потом Нептун пропал совсем, и мне не известна его дальнейшая судьба. Был у меня еще один любимчик – Бармалейчик. Он родился в неволе, и я воспитывала его пять лет. А потом он погиб – игрался хвостиком, зацепился за какую–то веревку и не смог всплыть. Я чуть с ума не сошла! У меня все пальцы покрылись пузырями – на нервной почве появилась экзема.

Обожала я и Феденьку. Я его так назвала в честь матроса Феди. Когда дельфинчик родился, то запутался в сети. Дежурный матрос прыгнул, освободил его и отдал матери "на поруки". Федина мама очень рано умерла, когда он еще молоком питался. Вот я и решила стать его мамой. Покупала маленькую кильку, подплывала к Феде поближе и показывала, как рыбку есть надо. У меня уже весь рот распух от соленой воды, а малыш никак не мог понять, что я от него хочу. Когда я уже совсем отчаялась, Федя съел–таки рыбку. Я была счастлива. Феденька вырос и стал умным, исполнительным и прилежным.

Сейчас я на работу редко езжу, но стоит мне надеть акваланг, как тут же превращаюсь в амфибию. Прикасаюсь к своим питомцам – и мне кажется, что я сама дельфин.

Владимир КОЛЫЧЕВ "ФАКТЫ"